Шевмир (13-ый месяц), 34-ое
Черт… или не черт? Как давно это было. Словно в другой жизни. Вот так находишь на компьютере старые записи и таращишься на них, думая, что ты тогда жил для того просто, чтобы жить. Чтоб обрести нужный возраст, рост, вес, лицо. Чтобы успеть додуматься до чего-то, о чем потом будет интересно говорить с Ней. Чтобы стать… ну… таким, какой Ей понравится. И чтобы где-то, в конце концов, находиться до времени нашей встречи – нельзя же появиться из ниоткуда. Вот для того ты и жил – чтобы твое появление было оправдано местом и временем. И чтобы все глупости успеть сотворить до той эры, в которую встретишь Ее. Игра в Лигу – не глупость ли? Я все чаще передаю заказы другим.
Аджан, 4-ое
Два отрывка, которые я сегодня не стал делетить. Пусть останутся на память о моей глупости. "Запоминать жертв было непрофессионально. Но я многих помнил. Правда, в душу запало лишь несколько историй. Историй болезни, как мы иногда выражались. "Цель убийства, коллеги, – говорил нам Эжен – предотвращение нарушения санитарных норм". Помню Жорка, отслеживающий Эжена, произнес эту фразу будничным тоном, и поэтому она взволновала. Мне было приятно слушать ее, может быть потому, что она была неэтичной, непозволительной, как мне тогда казалось. То, что она походила на ежедневную, затертую до дыр реплику, увеличивало степень ее кощунства. А, следовательно, и мое расположение к ней". Комментарий: я был тяжело болен, Lord! У меня болела голова.
И вторая запись. "Роль нарушителя этики всегда будоражила мне кровь. Какое-то время я был даже убежден, что фантазия – всего лишь территория для нарушения запретов. Фантазия не легализует запрещенное, – это было бы скучно. Но, представляя себя переступившим через запрет, получаешь ни с чем не сравнимое удовольствие. Такое же удовольствие я получал в детстве, воображая себя непонятым, напрасно обиженным: я любил свою гордость, свою суровость, свое мужество, которым, конечно же, негде было проявиться, кроме как в ситуации воображаемой отверженности. Преступник тоже отверженный. Но, совершив преступление наяву, я отвергну сам себя. Да и в своем воображении я преступаю дозволенную черту, лишь становясь неким парнем, для которого мои этические нормы – блеф". Комментарий: неужели я должен был быть таким идиотом, чтобы в конце концов со мной случилось то, что случилось, чтобы Тася… определенно, жизнь – это пекарня, где пекут события по форме кренделя!