Жизни лишь только до медных труб, дальше - легенда (с) О. Медведев
В 2002-ом году я написал месагу про то, как в Советском Союзе (или по-Градскому - в Совке) культивировалось подавление отрицательных эмоций по отношению к тому, что рекомендовалось воспринимать положительно. И как мы впитывали в себя формализм и показуху... и теперь, писал я, многое из усвоенного тогда аукается.
Что мне сказали в ответ? О, на меня кричали, ругали за употребление слова Совок, говорили, что я не люблю свою Родину. Меня это, конечно, задело, потому что Родину я любил. Я даже нашел цитату из Толстого, который считал, что говорить правду, не замалчивать исторические ошибки, значит, проявлять уважение к своей стране.
А потом прошло два года. И однажды в разговоре со Стинк-Уинки и Кельвен я снова поднял эту тему... И мне налили чаю, мне улыбнулись и сказали: "Слушай, Алька..." И я сидел и слушал.
Я слушал историю про американского артиста, не помню к сожалению его имени. Он всегда играл парней-патриотов Америки. Но он и на самом деле был таким: любил свою страну, ее президента и всегда яро защищал интересы правительства. И когда в одном из штатов многие его знакомые и он сам получили значительную дозу облучения, он единственный, не стал писать жалобы и требовать компенсаций, он стал на свои деньги строить больницы...
P.S. И знаете, я почувствовал себя полным идиотом. Потому что я вдруг понял, что позиция этого американского парня мне ближе, чем моя собственная позиция двухлетней давности. Революционер во мне умер в тот день, когда мне рассказали про этого парня.
Что мне сказали в ответ? О, на меня кричали, ругали за употребление слова Совок, говорили, что я не люблю свою Родину. Меня это, конечно, задело, потому что Родину я любил. Я даже нашел цитату из Толстого, который считал, что говорить правду, не замалчивать исторические ошибки, значит, проявлять уважение к своей стране.
А потом прошло два года. И однажды в разговоре со Стинк-Уинки и Кельвен я снова поднял эту тему... И мне налили чаю, мне улыбнулись и сказали: "Слушай, Алька..." И я сидел и слушал.
Я слушал историю про американского артиста, не помню к сожалению его имени. Он всегда играл парней-патриотов Америки. Но он и на самом деле был таким: любил свою страну, ее президента и всегда яро защищал интересы правительства. И когда в одном из штатов многие его знакомые и он сам получили значительную дозу облучения, он единственный, не стал писать жалобы и требовать компенсаций, он стал на свои деньги строить больницы...
P.S. И знаете, я почувствовал себя полным идиотом. Потому что я вдруг понял, что позиция этого американского парня мне ближе, чем моя собственная позиция двухлетней давности. Революционер во мне умер в тот день, когда мне рассказали про этого парня.
-
-
09.09.2004 в 23:26Тот актер был просто очень добрым человеком, и думал не о себе, а о других. Или он строил больницы только для американцев?
-
-
10.09.2004 в 14:11Я не знаю, для кого он строил больницы - для граждан Америки, однозначно. Я знаю, что он поддерживал войну во Вьетнаме. Но с больницами... получилось странно: все, кто страл роптать и обвинять власти штата, погибли, а он, спонсировавший строительство, вылечился.
-
-
14.09.2004 в 01:23Ага: "...все, кто стал роптать, погибли..."
Знаешь, по-моему, в том твоем послании речь шла - в общем - о влиянии на наше поведение культурной среды, в которой мы выросли, и принятых в этой среде установок.
-
-
14.09.2004 в 02:57В переводах бывает такая ссылка: зд. - здесь. Так вот зд. - тот, кто обвиняет общество.
Ага: "...все, кто стал роптать, погибли..."
Но он ведь тоже роптал. Только созидательно.
Знаешь, по-моему, в том твоем послании речь шла - в общем - о влиянии на наше поведение культурной среды, в которой мы выросли, и принятых в этой среде установок.
Да уж, красные комиссары там были точно ни при чем. Да и не так я много знал о разоблачении культа личностей КК, чтобы не уважать их...
А писал я о том, что мне было больно и досадно - неумении управлять эмоциями, потому что учили совсем другому и культивировали другое. Я не знаю, как у них, в Америки, но у нас атмосфера страха сохранялась долго, и это никто нибудь, а родители, говорили, услышав от чада "политический" анекдот: "Никогда и никому его больше не рассказывай". Мы рассказывали. Уже было безопасно, но страх, тот, родительский, он в подкорку проник...
Да и потом, Олька писала работу по эмоциям, и прекрасно помнит, что единственным доступным источникам была книжка Симонова; Даже работу по Фрейду тогда разрешали писать... хи, не всем. А это конец 80-ых, не слабо, а?
А потом стало с чем сравнивать, методики, как грибы полезли. А родители их "не взяли" уже, и это было обидно.