Сидел в кресле, смотрел детектив. Итог: не понял не только, кто убийца, но и кого убили.

Краем глаза - в экран, не прислушиваясь к громким голосам.

Вдруг понял, выбирая между эмоциями и разумом, выберу эмоции. Это как между морем и небом - море. Но в небо тоже тянет.



Давно, мелкий еще был, учудил что-то, все осудили, все отвернулись. А я для того и пошел на подлость, чтобы осудили. И чтобы молчали потом, смотрели укоризненно. А я, зная, что люблю, врал бы, что нет. Мне нравилось идти ва-банк, играя в отношения. И, поставив на кон все, выигрывать.

Однажды я выиграл летний парк, слова, написанные на земле: "Сделай так, чтобы я..." Боже! Как я полюбил этот момент - человек подходит и крепко сжимает ладонью плечо. Миг, ну, ладно, пусть десять минут потрясения, но каким надо быть идиотом, чтобы только сегодня, спустя десять лет, понять, я живу ради этих потрясений.

За десять лет я научился бояться их и верить логическим выводам. Я думал, я становлюсь собой. Наверное, этот обман заведет меня все туда же - в летний парк, к словам на песке...

---

Прогулка

Сегодня мне приснилось, что я стрелял в человека. В девчонку лет двадцати. Совсем незнакомую. Или неопознанную. Или еще невстреченную. Стрелял почти в упор.

Защищал сестренку. Во сне у меня была сестренка. Родные лишь во сне лицо голос, походка. Родные лишь во сне - мы.

Да что удивляться?! С тем парнем, которым я стал во сне, я тоже никогда не встречался.

Проснулся сразу после выстрела. Собой. Тем собой, которым бываю, пока не сплю. Потом опять уснул. И все продолжилось. Мы куда-то бежали, но мне даже в голову не пришло оглядываться и стрелять снова. Почему-то слово "стрелять" у меня ассоциировалось с нереально бескрайним полем ромашек.



Шоссе и деревья по обочине, большие такие деревья.

...Над шоссе. Над деревьями. С неба – как в клипе Шиммена. И на бешенной скорости... поймать свой взгляд с неба. И рухнуть в эти ромашки – невесомым "сонным" самолетом, детской моделью аэроплана, своей любимой книжкой – одной из – раскрывшейся на странице с началом предпоследней главы.

Скатиться с неба плюшевым ежиком – в ромашки – колючим плюшевым звездолетом.

- Это ты стрелял? Она была рыжая... та, в которую? Это ты?.. Она была?..



Я не стал досматривать сон. Проснулся, встал... а что, если однажды, зайдя утром в ванную, я увижу в зеркале того, кем я был во сне. То есть, не я. То есть, он. Увидит. Себя – в зеркале. А во сне -... Вот уж не знаю, стану ли я ему сниться.

---

Есть одна штука, от которой меня мгновенно сносит с катушек: если меня просят не делать то, что я делать не собирался, я становлюсь невменяемым. Особенно, если имеется в виду действие негативное: критиковать, обижаться, уходить, бить. Это, пожалуй, единственная вещь, на которую я реагирую неадекватно: сначала дам сдачи словами, потом задумаюсь. (А сдачи я даю на свою беду так, что мало не кажется).

При этом никакие уверения в том, что так, как чувствую я, чувствовать неправильно, неэтично, глупо, не помогают, а напротив еще больше... э-э... распаляют мое воображение и усугубляют ситуацию.

Меня самого такая реакция не радует. Но что является истоком, какие, блин, глубинные детские переживания за это ответственны, я не знаю. Но неизменно обижаюсь на такие мирные заявления типа "а тебя я попросил бы не вступать в дискуссию по этому вопросу", "лучше будет, если ты не вспылишь". Может, все дело в том, что я бешусь, когда меня в чем-то подозревают? Приписывают мне то, чего нет? Наверное, если бы я понял в чем тут дело, такой дикой немотивированной обиды из-за всей этой ерунды не возникало бы. И в чем дело, кто бы знал?..

---

А еще я держал сегодня в руках книгу своих стихов. "Бабочка, я и звезда" называется. "Мой прадедушка, герои и я", блин... И мне все не нравится в ней. И то, что рисунки Дракара совсем не под теми стихами, к которым были нарисованы. И то, что цикл стихов Тима назван поэмой... ну, какая это, к Лэндроверу поэма?!. И рисунок на обложке. И название книги.

Но я сам отнесся к делу несерьезно. А человек старался, верстал, вызванивал меня. Ёмое. Как сказала когда-то Лидка, а впрочем, я не помню, что точно она сказала. Что-то вроде "я ради твоих фанаберий выеживаюсь-выеживаюсь..."



Вот-вот... другой бы радовался собственной книжке, а я всем недоволен. И главное, не знаю, что теперь делать. Как сказать, что мне не нравится в ней слишком многое? И весь прикол в том, что я могу скрыть чувства, но врать у меня получается плохо... а совсем не врать нельзя, человек время тратил, душу вкладывал в это дело... Елки тридцать вторые. Почему я не родился дипломатом?!

---

Взрастим из ростков конфликта творческий позитив.

Та-ак, началось. Опять я готов конфликтовать и лезть на стенку.

Афигеть. За один вечер четыре повода для конфликта - многовато. Два для обиды, пожалуй, тоже.

А впрочем, где муха, и где слон?

Я, кстати, предпочитаю последнего. Он не Це-Це, не жужжит и не кусается. А что?Сделаю из надоедливой мухи мирного слона, сяду слону на спину и уеду от прочих мух на фиг.



Мечтатель. Так и вижу митингующих мух, с плакатами в лапках: "Всех не перевеша... тьфу, не переделаешь!"

---

Свой первый тест на взрослость я выдержал с блеском: в 6 лет на небезызвестной картинке Экзюпери, как и полагается взрослому, слона в удаве я в упор не видел.

Шляпы я, правда, тоже не видел.

Книга "Маленький Принц", казалась мне книгой с подвохом, и я не любил ее. Меня мало интересовали барашки, розы, пьяницы и коробки с дырочками.

А теперь, когда я вырос и с треском провалил пару тестов на пресловутую взрослость, что-то подсказывает: именно тогда, когда я не видел слона в удаве, я и был ребенком.

---

Я знаю, кем бы я не хотел показаться. Фанатиком.

---

Посылают шестилетние.

Ну ни фига себе, детки пошли!

Шестилетний мальчишка, не желая играть с драчуном, заявляет: "Тебя нет в нашем сценарии!"



Ага. А пятилетняя девочка, услышав, что подружка хочет быть королевой, сочувственно вздохнула: "Тебе надо было родиться в Средневековье".

---

Психологи говорят: если не можешь изменить ситуацию, измени отношение к ситуации.

А что мы? Мы - в первых рядах. Ситуацию не тронули, отношение изменили, год, как счастливы.

А родственники говорят: "Нормальные люди так не живут"...

---

Про меня недавно сказали: "повзрослел"

Я помню, как вы стояли на крыше шестнадцатиэтажного дома вчетвером. И махали нам руками. А мы смотрели на вас с асфальта. И это был наш выбор. Все очень просто, правда?

Выбрать риск или взгляд снизу, с земли? Рисковать или находить у себя седые волосы, не препятствуя рискованным затеям тех, кто дорог? Я могу утверждать лишь одно: те, кто двумя руками голосует за адреналин, не знают, что такое выбор. Они еще не стояли на перекрестке.

Для того, чтобы выбор действительно стал выбором, нужно знать, от чего отказываешься.



А ведь нередко человек выбирает не между двумя знаниями, а между тем, что ему знакомо и представлением о том, что ему неведомо.

---

Иногда мы с Ромкой играем в дурацкую детскую игру.

"Алька - похой", - гордо заявляю я.

"Алька хороший", - возражает Рэм.

"Похой!"

"Хороший!"

"Похой!"



И ту же канитель иногда заводит он:

"Рэм похой"...



Выигрывает тот, кто успеет уловить момент, когда нужно заорать: "Плохой, да? Хорошо устроился! Типа, теперь тебе все можно?.. Наполнитель коту сегодня ты меняешь!"

---

А правда: когда и смех, и печаль в сердце, что предпочесть для внешнего выражения?

Если еще можешь смеяться, но тенью в душе - грусть, нужно ли делать кислую мину? Или лучше улыбаться до победного? Улыбаться до той минуты, когда улыбка сама сойдет с лица, или позволить печали вырваться наружу раньше?

Сцена... лицо - это сцена для чувств, где ресницы отнюдь не занавес, а сердце - не режиссер. Режиссер - разум, потому что за ним остается выбор.

Ну, так что же ты будешь делать, когда слез и смеха в тебе поровну? Улыбаться? Плакать?

---

"История не знает сослагательного наклонения".

Я прочитал недавно, что "этот... шаблон означает только одно: «Сделалось – как сделалось, а почему и могло ли быть по-другому лучше не думать».

А так ли? О прошлом ли эта фраза? Если произнести ее после слова "Обернись..." - она действительно бессмысленна и вызывает лишь горечь, но произнесенная на перекрестке, она обретает смысл.

Один поступок влечет за собой ряд событий - и струтура эта жестко задана, и нет возможности вернуться и что-то исправить в ней. Это не значит, что не стоит думать, могло ли быть по-другому. Это значит, что надо помнить об ответственности при выборе.

Итак, сослагательного наклонения история, увы, не знает. А когда в дело вмешивается "если бы" - получается уже совсем другая история.

В нашем мире ее излагают лишь на бумаге.

---

Поймал себя на том, что в мыслях называю некоторых людей их реальными "паспортными" именами, а вовсе не теми, что они себе придумали. Удивился.

С вами такое случается?

---

Пошел на Арс-Хистрио. Выложил там свои стихи, потребовал суровой критики. И... люди стали критиковать. Ругать стали. Я сначала радовался - держал удар, для меня важно было именно это - удар держать. И хотелось свежести чужого взгляда. А еще я пошел туда учиться.

Не суть все это. Меня ругали за не-рифму, за сбитый ритм, за пустоту красивых слов... И вчера, вернувшись с работы, я первым делом бросился к компу, и - на Арс-Хистрио. А там... там пять отзывов. Хвалебных. Я сник. Жизнь потеряла смысл.

---

Если я правильно понял,

ЖЖ грохнулся?

---

Опять март вместо января на смену вышел: в зоопарке медведь проснулся.

В марте, вероятно, январь будет отрабатывать отгулы.

---

Прочитал у своего френда в ЖЖ о критике: "Нельзя смеяться( если только автор не ваш близкий знакомый, и не воспримет беззлобную насмешку адекватно) нельзя издеватся,глумиться и выстебывать. Даже если автор выложил свои вещи на всеобщее обозрение, а значит, для всеобщей оценки".

Сначала согласился. А потом запротестовал. Нельзя, говорите? А не думать о том, кто читать будет, значит, можно? Что-что? Автор не понимает, что несет ерунду? И что его произведение отнюдь не шедевр? Ну, так я ему сейчас скажу! Что значит нельзя, а над читателем, значит, глумиться можно?!



Да, конечно, я промолчу - глумись надо мной автор на здоровье! Ну, может, с приятелем обсудим то, да се.

Блин, мне и это запрещают!

"По поводу "А мы стебемся за закрытой дверю, а об этом никто не узнает"

А элементарная ваша порядочность где? А элементарное уважение к личности? Значит, если публично ,то нельзя, а все что "между своими" можно?"

Может, и верно оно: меня заочно не уважают, предлагают мне читать муру, а я должен держать марку, "уважать личность". Может, и верно. Пример показывать никогда не вредно. Но как порой хочется именно постебаться, и ведь стебемся же! Да и порой глумление лучше всего прочего ставит человеку мозги на место. Жаль, но это так.



Опять же, это меня Рэм недавно глупым фанфиком прогрузил, и я подумал, что случай как раз тот, когда стеб авторам бы не повредил.

---

Там, где сопротивляется форма, сопротивляется и содержание.

Хочешь сказать одно, но не влезает фраза в размер или не устраивает рифма. А найдешь новую рифму, и поймешь, что изначально ошибался именно в мысли, в выводе - отсюда и сопротивление материала.

---

Не допускайте меня до критики стихов! Бога ради, не давайте мне критиковать, не провоцируйте меня на это.

Я слишком язвителен и недобр и слишком неравнодушен к поэтическому самовыражению, я помешан на точности слов и меня плющит от нелогичности построения образа.

Я придирчив, я терпеть не могу, когда человек даже не пытается найти свои фразы для выражения мыслей или чувств, а нагло тибрит чужие или, не задумываясь, использует общие.

Да, я становлюсь ехидным, если меня заставить разбирать стихи, я могу надолго отбить у человека охоту к творчеству.

Но... я нетерпим лишь в том случае, если меня заставить говорить то, что я думаю о рифмовках.

А так я снисходителен и добродушен. И безопасен. И все понимаю.

Sorry, дайри тут ни при чем, это меня один человек довел своим ворчанием: вот пойди и сделай и вообще пора участвовать в общественной жизни, высказывать свое мнение о чужом творчестве... Ну, я и поучаствовал.

Самого себя теперь боюсь.

Зато оторвался.